0
Тема закрыта
Будто сотканные самим морозным воздухом, едва различимые слова лились бесконечным потоком. Усилием воли Коэйн заставил себя не обращать на них внимания и осмотрелся. Здесь, в Ледяной короне стужа была особенно сильна, а небо никогда не озарялось солнечным светом, но тех слабых лучей, что все-таки смогли пробиться через плотные облака, хватало с лихвой. Многократно отражаясь в бескрайних утесах, отлитых из чистейшего льда, они озаряли окрестности мертвенно бледным сиянием. Было почти физически больно смотреть на эту неестественную, обезображенную холодом природу, оскверненную еще более мерзкими созданиями, населяющим эти места.
Коэйн уже забыл когда последний раз видел тепло - солнце, огонь, улыбки своих друзей. Лишь Свет внутри него самого мог согреть в этих местах… ну и еще конечно хорошо подогнанные доспехи и плотная шкура. Он встряхнул головой, пытаясь прогнать накатывающую усталость - сноп блестящих снежинок сорвался с гривы и, медленно кружась в морозном воздухе, опустился на землю. Нужно было преодолеть себя и двигаться дальше, это Коэйн прекрасно понимал. Слишком много хороших воинов, доверившихся ласковому шепоту, осталось в этих снегах навсегда. Да и стоя здесь, он ничего не добьется и его цель не приблизится ни на шаг.
Коэйн сам шагнул вперед. Лед под копытами ломался, покрываясь паутиной крошечных трещинок, но даже целый отряд массивных тауренов в латных доспехах не в силах был расколоть до основания всю толщу этого ледника. Он же был один… если не считать снующей вокруг Плети.
Коэйн был в Цитадели когда пал Король Лич и видел как металась нежить, обезумев от этой потери. Их ярость стихла так же внезапно, как и наступила, но тот краткий миг стоил жизни еще нескольким славным воинам из его отряда. С тех пор Плеть растеряла всю свою мощь, а ее войска превратились в жалкое неорганизованное сборище тупых зомби, поганищ и истлевших скелетов. Там, где раньше имел шанс выжить лишь целый отряд хорошо обученных солдат, теперь мог справиться один опытный воин.
Коэйн был не просто воином. Он был Паладином, слугой Света и самой жизни. Вряд ли в Нордсколе сейчас есть сила, способная справится с ним. Разве что этот холод и усталость от долгого пешего перехода. Давно надо было сделать привал, но от одной мысли о том, чтобы спать в таком месте становилось не по себе.
«…ты устал…»
Ледяные скалы давили на него, а каждый камень, казалось, лучился ненавистью ко всему живому. Коэйн прекрасно знал, что так оно и есть. Саронит - кровь древнего бога, средоточие ненависти и порчи. Таурен невольно вспомнил о всех тех пленных живых, что погибли в этих саронитовых рудниках и вознес молитву Свету.
-… пусть души их вечно пребывают в сиянии твоем, - последнюю фразу он произнес вслух и слова, вмиг обратившись в облачка пара, развеялись на морозном ветру.
Слабость Плети дала надежду тем немногим героям, что еще остались в Нордсколе, найти давно утраченные или оскверненные некромантами святыни. Изредка, то тут, то там обнаруживались воистину бесценные реликвии, украденные Плетью. Как ни печально, но большинство из них не удавалось восстановить – слишком сильно пропитались они скверной и мучениями невинных, излучая теперь лишь тьму и тлен. Но некоторые вновь возвращались к Свету, наполняя радостью сердца их обладателей.
Коэйн же грезил о мече, легенду о котором он однажды слышал в Даларане от одного мага. И хоть это было очень давно, Коэйн отчетливо помнил каждое произнесенное в тот вечер слово, будто все это случилось лишь мгновение назад. Он не задумывался в чем причина этой странности - было ли в этом повинно мастерство рассказчика или горячее вино с травами, которым Коэйн согревал замерзшие ладони, толи просто сама легенда запала ему в самое сердце. Но как бы то ни было с тех пор Коэйн твердо решил найти утраченный годы назад Кель’Делар.
***
Да, именно это непривычное таурену слово он впервые услышал, сидя в тот вечер возле огня в одной из многочисленных таверн Даларана. Вечерами здесь всегда было не протолкнуться от постояльцев и в этот раз все места за столами были заняты. Коэйну пришлось взять один из грубо сколоченных табуретов, которые хозяин расставил для припозднившихся посетителей. Но так было даже лучше, ведь никто не мешал сесть прямо возле очага, наслаждаясь идущим от него жаром.
У камина, прямо напротив таурена разместился один из магов Кирин-Тора - квель'дорей с длинными белыми волосами и глубокими голубыми глазами, которыми так славится эта раса. Он полулежал на восхитительном резном кресле, усеянном атласными подушками, в который обычно и превращается табурет в руках опытного мага. Постоянно улыбаясь, он временами потягивал вино из висящего в воздухе кубка. Необычайно звонким голосом, который не в силах был заглушить даже стоящий вокруг шум, маг рассказывал видимо уже не первую в этот вечер историю:
- А вот вам еще один повод прославится, доблестные герои. Давным-давно ночные эльфы и пятеро драконов выковали невероятно мощные мечи, предназначенные для тех, кто будет оберегать Азерот от любого зла: Кель’Серрар, высший клинок, и его сестру —Кель’Делар…
- Опять ты заладил про какие-то безделушки, которые я и выговорить-то не смогу, - прорычал один из солдат Кор'крона, шумно праздновавших за угловым столом успешное возвращение своего патруля откуда-то из Зул’Драка. - Расскажи лучше что-нибудь повеселее, пока мы все тут не уснули.
Из-за его стола послышались возгласы одобрения, однако маг ничуть не смутился:
- Если многоуважаемый орк дослушает до конца, то возможно услышит и кое-что интересное для себя. Так вот, Кель’Серрар был передан в дар ночным эльфам, но к прискорбию их народа был уничтожен в одном из боев. В течение тысяч лет его останки хранились у Шен’Дралар из Элдре’Таласа, которая верила, что когда-нибудь кто-то достаточно храбрый сможет восстановить его. И это свершилось благодаря отважным героям, закалившим его в черном сердце Ониксии, Матери рода Черных драконов.
- Я знал одного из них. Этот подвиг вечно будут прославлять во всех уголках Азерота, - эльф, сидевший в отдалении привстал и почтительно склонил голову.
Орк хмыкнул и что-то пробурчал, склонившись над столом. Взрыв хохота на миг оглушил всех собравшихся в таверне. Когда все стихло, маг продолжил:
- Путь его сестры, однако, был иным. Кель’делар попала к нам, квель'дорей, и верно служила Талориену, который использовал силу клинка для защиты Луносвета против любых врагов — троллей, орков и всех иных — вплоть до начала Третьей войны. Когда Артас и Плеть двинулись на Кель’Талас, Талориен доблестно сражался против превосходящих сил нежити, но в конечном счете был убит, а Кель’Делар — утеряна, - маг выдержал паузу, глотнув из подлетевшего кубка. – Но когда Луносвет вновь отстраивали, воительница по имени Лана’тель обнаружила Кель’делар, погребенную под обломками. Казалось, вернувшись в руки законных владельцев, клинок обретет былую славу, отправившись в Нордскол, чтобы покарать Короля Лича…
Маг вновь приостановил свой рассказ и с лица его впервые сошла улыбка.
- Артас наголову разгромил Кель’таса и Иллидана, а Лана’тель, бывшая в их отряде, осталась в одиночестве против Короля Лича. Она храбро сражалась и была повержена. С помощью силы Ледяной Скорби, Артас возродил храбрую воительницу в лице Кровавой Королевы, первой из темных кровопийц Сан’лейн.
При этих словах в таверне будто стало темнее и холод вновь тронул едва отогревшиеся руки . Или это огонь в камине начал угасать?
- Находясь почти полностью под контролем Артаса, Лана’тель не могла ничего сделать, но каждый раз, когда она видела свое оружие, к ней возвращались видения ее жизни в Луносвете. Придя в отчаяние, она разрушила Кель’делар и разбросала ее куски по всему холодному северу, чтобы никто больше не смог восстановить клинок. И с тех пор Кель’делар навечно потерян для нас в Ледяной короне и больше никогда не послужит никому другому. Если конечно кто-нибудь достойный не найдет и не восстановит его…
Несколько долгих мгновений в таверне стояла тишина, прерываемая лишь завыванием метели за окном и треском догорающих поленьев в камине.
- Да демону в пасть твой меч! – прорычал кор’кронец , - Всем ясно, что лучше моего топора ему никогда не быть. Верно я говорю?
За его столом послышались вопли одобрения и таверна наполнилась привычным шумом. Хозяйка принесла дров для камина, а на лице рассыпающегося в благодарностях мага вновь сияла улыбка.
В тот вечер было рассказано еще много историй, но Коэйн не запомнил так ярко больше ни одной из них…
***
Он очнулся от внезапного удара в плечо, не понимая, что происходит. Коэйн стоял на четвереньках и судорожно пытался нашарить на земле свой двуручный меч, но под руку попадались лишь камешки и ледяная крошка.
Оглядевшись, он заметил свой клинок чуть поодаль и быстро, насколько только позволяли латные доспехи, перекатился к нему. Сознание потихоньку возвращалось, и теперь таурен соображал достаточно ясно для того, чтобы оценить ситуацию.
Противников было много. Гигантский скелет, собранный из потрескавшихся костей врайкулов стоял ближе всего, держа в руках огромный ржавый топор. Судя по полустертому клейму на рукояти, когда-то он принадлежал одному из павших ордынцев. На зазубренной кромке застывали свежие капли крови.
Только сейчас Коэйн осознал, что ранен - плечо под разрубленным доспехом пылало. Ругая себя за проявленную слабость, он призвал на помощь Свет и благодатное тепло заструилось по покалеченной руке, затягивая рану. Должно быть, он все-таки не выдержал напряжения и это чуть не стоило ему жизни.
Скелет тем временем ринулся вперед, твердо вознамерившись довести начатое до конца. В два широких прыжка он сократил расстояние, одновременно занося свое оружие. Мощнейший удар мог бы разрубить таурена пополам, не взирая на латный доспех, но тот вовремя уклонился, сделав шаг в сторону. Топор глубоко вошел в ледяную толщу и во все стороны брызнули острые осколки. Вытащить его обратно было довольно трудной задачей и безмозглая нежить замешкалась, безрезультатно дергая за рукоять. Эти секунды – все что потребовалось Коэйну для того, чтобы сначала подрубить полусгнившую берцовую кость скелета, а когда тот упал, ударить что было сил по открывшейся шее. Позвонки с хрустом лопнули и массивный череп покатился по льду, остановившись прямо под ногами наблюдавшего за боем вурдалака.
Случившееся было воспринято, как сигнал к атаке и целая группа мертвяков со свирепым ревом бросилась вперед.
- Во славу Света! – с боевым кличем паладин рванулся навстречу битве.
Праведный гнев уже овладел им, придав новых сил, и первый вурдалак не успел даже защитится от летящего навстречу клинка – тот отрубил ему руку и остановился, наполовину пробив грудную клетку. Второй бросился в ноги, пытаясь повалить Коэйна, но сделал это слишком медленно – меч настиг его сверху, пригвоздив к ледяной поверхности. Третий попытался воспользоваться этим, не дав паладину времени на то чтобы освободить клинок. В стремительном рывке он подпрыгнул, метя в незащищенную шею, но паладин вскинул руку и, призвав Свет, оборвал нежизнь вурдалака. Тот рухнул на землю бесформенной массой гниющего мяса, подняв в воздух облако ледяной крошки и снега. Четвертый упал следом, обезглавленный одним решительным ударом...
Когда все стихло Коэйн давно сбился со счета. Он глубоко вздохнул, успокаивая бешено колотящее сердце, и встал на одно колено, воткнув клинок перед собой.
- Тьма гнетет меня, но я верю, что мне хватит сил не поддаться ей. Я - меч, направляемый лишь праведной яростью. Я - клинок, что покорен лишь Свету и справедливости. Великий Свет, дай мне сил выдержать все испытания и доказать свою верность тебе.
Он поднялся, привычным движением вложил меч в ножны и закинул за спину. Обойдя по кругу место недавнего боя и, безуспешно поискав среди останков мертвяков хоть какие-нибудь намеки на то, где может находиться цель его поисков, Коэйн двинулся дальше.
Дорога шла по спирали, закручиваясь к центру саронитового карьера. Тут и там по обочинам валялись разбитые и запорошенные снегом повозки, на которых рабы таскали руду на поверхность. Реже попадались огромные глыбы саронита, наполовину вмерзшие в лед – их так и не успели довезти до гигантской кузницы, очертания которой виднелись на одном из склонов карьера. Видимо, атака Орды или Альянса разрушившая это место была достаточно стремительной.
Нежить больше не пыталась атаковать Коэйна, очевидно признав его превосходство. Или же просто собиралась с силами, готовя сокрушительный удар. Этот вариант нравился паладину гораздо меньше и он старался гнать от себя эту мысль. Как бы то ни было, он уже почти спустился на самое дно карьера, туда, где как он надеялся, его ждет рукоять Кель’делар.
Об этом он узнал еще в Даларане. Коэйн долго и безуспешно пытался выяснить хоть что-нибудь о судьбе меча – слушал сплетни в тавернах, просиживал целые дни в библиотеках Кирин-Тора и разговаривал со всеми, кто казался осведомленным. И лишь однажды в торговом квартале он встретил тролля. Тот уверял, что был в плену у Плети и выжил на этих самых саронитовых рудниках. Пара золотых помогла ему вспомнить подробности, и он рассказал, что видел здесь Кровавую Королеву. Что она делала на рудниках, он не знал, зато мельком видел, что она оставила тамошнему хозяину.
«Я тебе говорю, мон. Это была та самая рукоять. Она сияла как солнце! В жизни не видывал я такой красивой вещицы, а уж я знаю толк в красивых вещицах. Можешь быть уверен.»
Коэйн надеялся, что так оно и есть и тролль не выдумал эту историю лишь ради того, чтобы выманить пару монет у доверчивого таурена. Хуже было бы только довериться гоблину.
Но иных зацепок не нашлось - никто ничего не знал о судьбе Кель’делар или не хотел говорить об этом. Устав от бесплодных попыток, однажды утром он покинул Даларан и присоединился к разъезду Серебряного Авангарда, патрулировавшему ближние подступы к Цитадели. Следующие несколько дней Коэйн провел в седле, перемещаясь от одного лагеря к другому. Солдаты Авангарда радушно принимали собрата по вере - у паладина всегда была еда и место в палатке. Но чем дальше вглубь Ледяной Короны, тем меньше становилось постов, тем реже встречались попутчики и тем сложнее становился ландшафт.
В одном из самых дальних гарнизонов, узнав о том, что Коэйн хочет отправляться в путь, командир Авангарда наотрез отказался открыть ворота:
- Нет, сэр, если вам уж так хочется, то дальше придется идти пешком. Там нет дороги – только крутые ледяные скалы. Лошади там скользят по льду и ломают ноги, а иногда проваливаются в снег по самую холку. Даже маленьким пони тяжело, а уж вашему и подавно,- он похлопал боевого кодо по массивному плечу. - Знаете, при всем уважении, я бы вам не советовал ходить туда. Останьтесь, нам паладин точно не помешает, а я отправлю рапорт командованию – может удастся собрать отряд к рудникам.
Как можно вежливее, Коэйн отказался, сославшись на важность своих поисков, но слова заставили задуматься. Он хорошо заплатил конюшенному и взяв с него обещание заботится о кодо, обнял своего старого друга напоследок и отправился дальше пешком. Весь гарнизон собрался в то утро у ворот и солдаты долго еще не закрывали массивные створки, в надежде, что, одумавшись, таурен вернется. Но он не вернулся.
Это был последний день, когда Коэйн ел горячую пищу и спал у огня. Представитель любой другой расы давно бы сдался, не выдержал пешего перехода по ледяной пустыне, но только не таурен. С упорством обреченного, он преодолевал лигу за лигой, карабкаясь по отвесным уступам и бредя по пояс в снегу на бескрайних равнинах, продуваемых ледяным ветром. Временами его атаковала Плеть, но скоротечные поединки не были трудны, лишь помогали согреться.
И вот он здесь, Яма Сарона – практически предместья Цитадели, сердце владений Короля-Лича. Разрушенное, покинутое и забытое всеми место.
Коэйн спустился до самого дна карьера – со всех сторон возвышались почти отвесные ледяные торосы и лишь где-то далеко вверху ползли тяжелые серые облака. Он обернулся назад и увидел лишь собственную цепочку следов, но и они уже начали исчезать под снежной поземкой. Вокруг не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд – круглая площадка была пуста, если не считать оборванных грязных тентов и высоких сугробов, скрывающих груды пустой породы. Унылый пейзаж, навевающий тоску.
Совсем не это он ожидал увидеть здесь. Ему сгодился бы любой вариант – орды нежити, ползущие из всех щелей или могущественный лич, преградивший ему дорогу - что-то, чему бы он смог противопоставить свою силу и мастерство обращения с клинком. Но только не пустота. Пустота и снег.
Он двинулся вперед, пробивая себе путь сквозь снежные завалы, чтобы осмотреть палатки. Если в них нет того, что он ищет, то все его усилия, жертвы и лишения были напрасны. Ему никогда не просеять весь этот снег и не заглянуть под каждый валун. Для этого не хватило бы и всех сил Серебряного Рассвета, расквартированных в Нордсколе.
На что он вообще рассчитывал, идя сюда? На то, что рукоять будет лежать вот здесь в самом центре, возвышаясь на красивом резном постаменте, и ему останется протянуть руку и забрать её? На то, что все будет легко и просто, словно в волшебных детских сказках, которые он так любил слушать в Мулгоре?
Коэйн заставил себя идти еще быстрее, ритмичными толчками проламывая наст - слежавшийся снег большими комьями отлетал в стороны.
Кто он такой, чтобы мнить себя героем? Кто он такой, чтобы думать, что достоин обладать Кель’делар? Что он сделал, для того чтобы найти ее? Напоил тролля?
Он горько ухмыльнулся своим мыслям и понуро склонил голову. Отчаяние овладевало им с каждым шагом, а мечты становилась не более чем глупостью, сравнимой с детскими фантазиями.
Зачем все это? Кто оценит все эти усилия? Всем давно безразлична судьба каких-то там мечей и паладинов их разыскивающих – мир давно погряз в других заботах и проблемах, а то, что совсем недавно казалось величественным теперь лишь тени и пыль. Он безнадежно опоздал со своим геройством. Все напрасно… Все зря…
Коэйн сделал еще шаг и рухнул на колени. Внезапный порыв ветра поднял целое облако снега и оно окутало таурена, оседая на голове и плечах, забиваясь в шерсть и попадая в глаза. Он зажмурился и закрылся ладонью. Больше всего сейчас хотелось просто лечь на пушистый снег и заснуть, впервые за долгое время почувствовав себя свободным от безумных идей и стремлений.
Повинуясь какому-то смутному порыву, он все-таки открыл глаза. Прямо напротив него, сверкая тысячью граней, переливался ледяной утес. Многократно отраженный от сводов карьера, слабый луч света достиг самого дна, насытив красками мрачный лед. Через мгновение свинцовые тучи вновь сомкнулись над головой, и свет исчез также стремительно, как увядает любая истинная красота.
- Свет защити меня, - Коэйн прошептал первое, что взбрело в голову, не понимая еще зачем, но всем телом чувствуя, что это правильные слова.
Ледяной ветер вновь ударил в лицо, вырвав из оцепенения. Он вдруг неестественно ярко осознал, что все происходящее лишь фарс. Какие-то темные силы играли его разумом, словно он был не паладином Света, а безмозглой нежитью. Ярость захлестнула его и он почувствовал как остатки темных энергий отпрянули.
В тот же момент все вокруг взорвалось. Отовсюду – из-под снега, из узких расселин между камнями, с тропы по которой он пришел – ринулся поток озлобленных мерзких созданий. Здесь было больше, чем когда либо приходилось видеть Коэйну , больше, чем можно представить себе в самом страшном из кошмаров. Но он даже не позволил себе удивиться - рука привычным движением выхватывала меч, а губы шептали молитву Свету. Он итак потерял слишком много времени. Непростительно много.
Первая волна атакующих уже докатилась до него, грозя опрокинуть и разорвать на куски. Но Коэйн взорвался бурей быстрых и легких ударов, легко отбросив врага. Снег обагрился черной жижей, вмиг утратив всю свою красоту.
Это уже не заботило паладина. С фанатизмом, которому позавидовали бы самые ярые сторонники Алого Ордена, он прорубал себе путь сквозь плотные ряды наступающей нежити, не разбирая кто перед ним – скелет, вурдалак или голем. Он должен был выполнить свой цель и ему все равно кто встанет на его пути.
Каждый удар обрывал чье-то жалкое существование, освобождая от служения тьме. Но на смену каждому разрубленному, искалеченному и сожжённому Светом врагу вставал новый. Воинство мертвецов было воистину бесконечным.
Коэйн не испытывал страха – он был в своей стихии. Это нежить должна бояться его меча и возмездия Света. Он не жалел ни того, ни другого пока шаг за шагом двигался вперед. Теперь всего лишь несколько метров отделяло его от шатра, все решится сейчас так или иначе.
Пронзительный визг откуда то сверху и сзади прорезал морозный воздух, следом раздалось хлопанье кожаных крыльев и ветер взметнул полы плаща. Коэйн пригнулся, готовясь встретить опасность, но развернуться уже не успел. Когти горгульи врезались в разрубленный правый наплечник, заскрежетав по броне. Сильный рывок заставил паладина на миг потерять опору. В следующую секунду его меч вонзился в бок горгульи, вынудив ее закричать и разжать когти, но было поздно. Кольцо нежити сомкнулось вокруг таурена и по броне заскрежетали зубы, алчущие добраться до плоти и терзать ее, захлебываясь горячей кровью.
Коэйн не мог опустить руку с мечом. Пара ударов эфесом раскроила ближайшему вурдалаку череп, но тот не остановился. С каждым мгновением, с каждым ударом паладин терял силы. Он чувствовал, как под доспехами струится кровь, сочась из десятков маленьких ран.
Коэйн собрал остатки сил и закричал. Пространство вокруг него озарилось, наполнившись ярким сиянием. Он сам на мгновение стал Светом - чистым, всепоглощающим, несокрушимым. Нежить вокруг заверещала, в ужасе отпрянув. Она давила друг друга пытаясь убежать, скрыться от яркого света.
Коэйн жадно глотал воздух, пытаясь собраться с силами. Сияние вокруг него прекратилось, но нежить выжидала, не решаясь атаковать снова. Он сделал несколько шагов и наконец добрался до своей цели. Он оперся о шест, служивший опорой большого шатра и приподнял оборванную завесу.
Внутри валялись какие-то обломки, камни, давно потухшие жаровни - самый разнообразный мусор. И больше ничего.
Что ж этого следовало ожидать, шансы и правда были невелики.
Таурен медленно развернулся, поднимая меч. Он знал, что ему уже никогда не выбраться отсюда. Знал, что он никогда не сможет исполнить свою мечту. Единицы могут стать героями легенд, большинству же уготована лишь смерть. Что ж и на это он согласен.
Нежить, оправившись от удара, вновь ринулась вперед. Коэйн защищался как мог, но его удары были не так точны, а сил уже не оставалось. Он практически не почувствовал как ржавый клинок вошел под пластину нагрудника и врезался под правое ребро, как острые когти какого-то вурдалака распороли бедро и дымящаяся кровь брызнула на лед.
Мыслями он был уже не в Нордсколе. Перед его взором простирались бескрайние зеленые луга, упирающиеся в далекие красные скалы. Ласковый теплый ветер, пахнувший сочной травой, гнал невесомые белые облака. Совсем рядом, стоило лишь спуститься с пригорка, стояла деревушка. Пяток грубо сколоченные хижины из дерева и выделанных шкур и большой шатер в центре были для него милее роскошных дворцов Даларана и надежнее неприступных стен Оргриммара. Коэйн узнал бы это место из тысячи других. Здесь он родился. Здесь он научился всему что знал. Как же ему хотелось рванутся туда, вновь увидеть родных, потрепать по загривку детей и рассказать старику Хауту какой глупый сон ему приснился - в нем он мнил себя героем и мечтал о невозможном...
Удар о землю вернул его в реальность - не в силах удержаться на ногах он рухнул внутрь шатра. Нежить, окружала его, предвкушая скорое пиршество. Они толкали друг друга, пытаясь скорее добраться до уязвимого горла. Мутнеющим взглядом Коэйн огляделся, гадая кто из них станет его убийцей.
Один из вурдалаков перевернул жаровню и шатер озарился мягким сиянием. Прямо под его ногами поблескивая, лежала рукоять - точь в точь как та, которую давным-давно, много веков назад он видел в книгах мудрецов из Даларана. Так близко - всего лишь протянуть руку. Он засмеялся бы, если мог, но это требовало много сил. Гораздо больше, чем у него сейчас было. Вместо этого он протянул руку, деревенеющими пальцами сжал рукоять и закрыл глаза.
Долго ждать не пришлось - вскоре замерзшее лицо его запылало, заливаясь горячей кровью, а нежить взвыла, дерясь за его останки. Коэйн лежал неподвижно, не чувствуя боли, не зная умер он, либо еще жив. Он открыл глаза и увидел небо.
Остатки палатки еще дымились, опаленные пламенем. Величественный красный дракон плавно опустился рядом и выдохнул еще одну струю огня. Нежить корчилась, сгорая в нем. Но жажда крови была куда сильнее страха перед драконом. Новые волны накатывались снова и снова, заставляя его пятится. Поравнявшись с Коэйном, дракон обернулся.
- Ох уж эти смертные... На минуту нельзя оставить одних, сразу норовят умереть, - дракон пригнул шею, - Хватайся... герой.
Коэйн поднял едва слушающуюся руку и вцепился что было сил. Дракон ловко закинул его израненное тело к себе на спину и, взмахнув мощными крыльями, поднялся в воздух. Нежить бесновалась внизу, лишившись добычи. Таурен прижался щекой к горячей драконьей чешуе и не в силах больше сопротивляться боли потерял сознание.
P.S. При написании рассказа я хотел убить Коэйна. Этот итог казался мне наиболее логичным, драматичным и не притянутым за уши. Но законы жанра, а так же тот факт, что написано “по мотивам”, не позволили мне это сделать. Простите
19565
![[мт] - главный танк](https://xn--e1aagere7a.xn--p1ai/wowicons/specs/1.gif){kind=small}
![[хил] - целитель](https://xn--e1aagere7a.xn--p1ai/wowicons/specs/3.gif){kind=small}
